«Беру Даню на руки, и становится очень тепло»: Богатырев — об их с Арнтгольц сыне, Нагиеве и «Кухне»

Богатырев откровенно рассказал о личном опыте отцовства — рождении сына и налаживании отношений с падчерицей.

Также Марк признался, как для него ценны связи с другими людьми, что он находит радость в человеческом общении, а рождение наследника воспринимает как шанс восполнить недостающую фигуру отца из собственного детства. Подробнее обо всем этом ниже.

WMJ: Марк, в «Папах» вы вновь встречаетесь на экране со своим коллегой по «Кухне» Дмитрием Нагиевым. Что вы почувствовали, когда узнали, что вновь снимитесь вместе?

Марк Богатырев: Я всегда с большой радостью отношусь к возможности поработать с Нагиевым, потому что он для меня очень интересен как человек. Интересно, как он думает, как действует, как существует в кадре, и особенно привлекает его внутренняя свобода — мне интересно ее изучить. На съемках «Пап» мы с ним много болтали, он всегда какие-то интересные вещи рассказывает про профессию. Рассказал, например, почему пошел в «Чикатило», почему вообще выбирает тот или иной проект.

Марк Богатырев: С другими актерами фильма я не так много поработал, но мне понравилось взаимодействие с Юлией Рутберг, она вообще прекрасная актриса. Мне с ней очень приятно было познакомиться, и у меня осталось хорошее впечатление от наших съемок. Более того, она мне сказала лестные вещи по поводу моих ролей, что было очень приятно услышать.

WMJ: Вы затронули тему вашей с Дмитрием новеллы, посвященной работе коллег-хирургов. Дмитрий по сюжету ваш старший наставник. А в жизни вам доводилось советоваться с ним?

Марк Богатырев: Да, он мне иногда очень хорошие вещи советует. Я помню одну фразу, которую он мне сказал еще во время съемок «Кухни»: «Представляешь, вот ты такой молодой, и уже в твои 25 лет тебя знает и полюбила вся страна. У тебя есть шанс с хорошей историей войти в сознание людей. У меня такой возможности не было — не было настолько хорошего старта. Ты должен это очень ценить. Пройдет какое-то количество времени, и ты поймешь мои слова». Мне это запомнилось, а сейчас я особенно понимаю, насколько это был точный совет, очень ценю его.

Плюс Дима, когда существует в кадре, очень много импровизирует, и всегда особенно интересна природа его импровизации, на чем она строится. Я так понимаю, он уже настолько разобрался в психологии человеческого поведения, в разных персонажах, что в принципе существует не на уровне текста, а на уровне своего природного изучения человеческой сущности.

WMJ: Дмитрий Нагиев такая большая и известная величина, но, кажется, люди совсем не знают его настоящего, а только его экранный образ. Как вы считаете, какое самое большое заблуждение насчет Нагиева есть у публики?

Марк Богатырев: Действительно, он провоцирует людей, но это неплохо, мне кажется. Когда он провоцирует, он тем самым пытается понять, кто ты такой. Он очень быстро выявляет почву, на которой надо работать, и, думаю, это осознанный прием. Наверное, его можно назвать эпатажным человеком — он этого и не скрывает — но он и человек, который сам из себя создал звезду.

WMJ: Кажется, только в последние годы в обществе стало меняться отношение к фигуре отца. Раньше считалось, что папа — это такой родитель выходного дня или праздников. Сейчас же все больше разговоров о важности осознанного отцовства.

Марк Богатырев: Очень актуальный для меня вопрос по поводу отцовства, потому что я сам молодой отец — у меня через месяц сыну будет год. И даже сейчас, перед нашим разговором, я держал его на руках, и вдруг мне пришла мысль, что надо больше включаться в жизнь своего ребенка. Внутри тебя всегда происходит момент некоего защемления, когда берешь на руки своего ребенка и понимаешь, что это — ты. В этом есть классная возможность побыть со своим сыном, осознать, что это очень важный, заинтересованный в тебе человек, который нужен тебе, а ты — ему.

В советское время отец действительно был тем, кто зарабатывал деньги, приходил домой после семи вечера, а потом, когда сын подрастал, начинал его воспитывать.

WMJ: Вы упомянули своего сына. Уверена, рождение Данилы сильно на вас повлияло. Есть мнение, что отцы не сразу ощущают связь с ребенком, а начинают «подключаться» к нему позже мамы. Как это было у вас?

Марк Богатырев: Да, это так, у меня тоже не сразу произошел коннект с Даней, потому что первое время я вообще не понимал, как мне с ним общаться. Согласен, что для мужчины это большой шок, потому что женщина 9 месяцев вынашивает ребенка в утробе, и между ними возникает мощная связь, которая сразу их соединяет. А у мужчины этого нет на физиологическом уровне, и моментально, как маме, влюбиться в ребенка до бесконечности непросто.

Потом, когда уже ты понимаешь, что к тебе тянут ручки, тебя узнают, в тебе нуждаются, когда твой ребенок смеется, ты ощущаешь, как эта связь укрепляется, но это происходит немного позже.

WMJ: Вы не скрываете, что выросли без отца. Этот опыт взросления влияет на ваше отношение к сыну?

Марк Богатырев: Действительно, у меня не было отца, и я в своем детстве думал, что если я стану папой, буду очень заботливым, внимательным и эту роль отца закрою уже для своего сына. Но пока ребенок с окружающим миром все еще не сильно взаимодействует, сложно понять, как выстраивать с ним отношения. Только когда он начинает более осознанно воспринимать мир вокруг, когда дает понять, что ему надо куда-то пойти и что-то принести, ты включаешься.

WMJ: Западные звездные пары часто говорят о том, что стараются выстроить рабочие графики таким образом, чтобы кто-то из родителей всегда был с ребенком. Вы с Татьяной придерживаетесь такого же мнения?

Марк Богатырев: У нас существует негласное правило, что если кто-то один работает, желательно, чтобы второй был дома. Сейчас Таня уехала на гастроли в Америку, а я вот нахожусь рядом с сыном. У нас, конечно, есть няня, потому что мне тоже надо работать. Но понимание важности одного родителя всегда быть рядом с ребенком, пока второй занят, это суперклассная и нужная вещь.

WMJ: Закрывая личную тему семьи, поделитесь, пожалуйста, своим опытом налаживания отношений с дочерью Татьяны от предыдущего брака. Есть стереотип, что мужчинам чужие дети не нужны. Вы личным примером доказываете, что это мнение ложное. Но как происходил период притирок с Машей?

Марк Богатырев: Не могу сказать, что мы как-то особенно налаживали наши отношения, потому что ситуация изначально сработала на нас — Маша видела меня в «Кухне», сериал ей нравился, и мой персонаж ей тоже был симпатичен. Поэтому, когда мы с ней познакомились, она уже в принципе приняла меня. Я тоже, когда входил в отношения с Таней, понимал, что свою женщину и ее ребенка воспринимаю как единое целое, как единственное любимое человеческое пространство.

Ну и мы уже давно все вместе. Когда наши с Таней отношения только начинались, Маша была еще ребенком: я брал ее на ручки, подкидывал, на коленях держал. А сейчас она подросла, и у нее начинается совсем другой период — ей уже какие-то мальчики нравятся (улыбается). Но мы с ней как близкие друзья, недавно, например, были в Сочи: катались на сноуборде, весело проводили время. И у нас с ней всегда так: есть о чем поговорить, над чем посмеяться. Я стараюсь быть ей другом, стараюсь помочь, чем могу.

WMJ: А как Маша отнеслась к рождению Данилы?

Марк Богатырев: Маша очень хотела братика. Она его тискает, любит, и, мне кажется, ей очень приятно, что она теперь не одна.

WMJ: Не могу не спросить вас о сериале «Кухня», потому что любовь зрителей к этому проекту нисколько не уменьшилась за эти годы. Я недавно прочитала биографию Уилла Смитта, а он начал свою актерскую карьеру с комедийного сериала «Принц из Бель-Эйр», в котором проработал 6 лет. По его воспоминаниям, съемки в ситкоме — лучшее, что может случиться с актером. Ты работаешь с одной и той же хорошо знакомой командой, имеешь возможность постоянно изучать своего героя, получаешь регулярную зарплату. Вы согласитесь с его точкой зрения? Каким для вас запомнился период съемок в «Кухне»?

Марк Богатырев: С одной стороны, да, согласен с Уиллом Смитом, что у тебя есть возможность раскрывать своего персонажа и тебе достаточно комфортно существовать в условиях, потому что ты понял, как производится сериал, что нужно играть, тебе постоянно платят деньги. Это комфортные условия, чтобы заниматься любимой профессией.

С другой стороны — когда ты еще в начале профессии, есть риск, что ты, как артист, можешь ошибочно решить, что все уже понял про кинопроцесс, и попасть тем самым в профессиональную ловушку. Я работал на «Кухне», а потом перешел в исторический сериал «Великая». Это настолько разное, диаметрально противоположное пространство — первые три месяца я вообще не мог встроиться в процесс. Было сложно поменять жанр, условия и людей рядом.

WMJ: С кем из актеров «Кухни» вы поддерживаете отношения?

Марк Богатырев: Мы поддерживаем отношения с Витей Хориняком. Не могу сказать, что мы часто с ним встречаемся, но раз в месяц видимся, разговариваем. Я слежу за Сергеем Лавыгиным, иногда мы переписываемся с Мишей Тарабукиным, но не более.

WMJ: Еще один знаковый проект с вашим участием — сериал «Корни». Вы говорили, что этот проект — о важности помнить то, откуда ты родом и кем ты являешься. Вы в прошлом работали охранником и водителем, приехали в Москву из Обнинска. Перефразируя известную цитату группы «Каста» «Не забывай свои корни, помни», Марк, где ваши корни?

Марк Богатырев: Да, я в Обнинск часто езжу. Возвращаюсь туда и понимаю, как мне нравится эта простота. С одной стороны, я артист, то есть публичный человек, живу в Москве, но с другой стороны, понимаю, что во мне есть другая моя часть, которая тесно связана с местом, в котором я вырос.

WMJ: В числе своих любимых актеров вы называете Чарли Чаплина. А кто вас восхищает из ваших отечественных коллег?

Марк Богатырев: Конечно, я с большим уважением отношусь к Константину Хабенскому: как он себя ведет, какие роли играет, как вообще выстраивает свою жизнь. С точки зрения профессионального существования мне очень нравится Тимофей Трибунцев, интересный артист. Люблю Максима Лагашкина с Сашей Робаком, которые всегда были очень хорошими артистами, но как-то вот не раскрывались, а сейчас вышли на передний план. Что бы кто ни говорил, но мне очень нравится в последнее время Цыганов. Ну а молодые…

WMJ: Вы тоже говорили о своих режиссерских амбициях. Какие истории вас привлекают как автора?

Марк Богатырев: Да, я говорил про режиссуру, но в контексте того, что это произойдет не сейчас. Если уж это придет, то позже, потому что сейчас во мне сильны именно актерские амбиции. Годам к 50, может быть, когда спесь актерская пройдет, смогу плотнее заняться режиссурой.

WMJ: Завершая наш разговор, Марк, поделитесь, что вам дарит простое ежедневное чувство радости?

Марк Богатырев: Возможность общаться с простыми людьми, возможность путешествовать, возможность заниматься йогой, спортом. Возможность попытаться понять человека, его мотивы, полюбить его по-настоящему, потому что сейчас такое время, когда мы очень разрозненны. Из-за пандемии мы все очень сильно отдалились друг от друга.

Так что я пытаюсь эту дистанцию сокращать между собой и другими. Чем дальше мы друг от друга отходим — тем менее мы становимся счастливыми. А чем ближе мы друг к другу — тем счастья в нас больше. Потому что человеческое общение, доброта, теплота, возможность быть вместе делают нас счастливее. Я об этом много думаю и стараюсь любить людей. Это дает мне много хорошей энергии.

Фото: Komsomolskaya Pravda/Global Look Press; East News; @marchi25/Instagram; Максим Печенкин/ Starface.ru