Левон Оганезов: "При мне девушки теряют бдительность"

Он может, не открывая глаз, наиграть, напеть или даже насвистеть любую мелодию. Музыкант с большой буквы, он не стесняется слова "тапер", а в студии телеканала "Домашний" Левон Сергеевич раскрылся с совершенно иной стороны: приготовил обед и поведал о том, как ради женщин изменил свой характер.

– Вы с самого детства были окружены в основном женщинами. Вы тиран и деспот?
– Ни в коем случае! У меня две дочки, на них чуть не так посмотришь, они в слезы. Я переделал себя и закрыл глаза на многие вещи: ведь девочкам переделать себя гораздо сложнее, практически невозможно. Я им все разрешаю и все прощаю. Слава богу, они не делают ничего предосудительного. Маша с семьей (внучкам 6 и 11 лет) и Даша живут в Америке. И хотя одной дочке, Маше, уже 35, а Даше 25, все равно всегда говорю: "маленькая ты моя". Хочется все время спросить, что она ела на завтрак.

– Они наверняка имеют отношение к музыке?
– Я поставил их в такие условия, что им просто некуда было деваться, и они получили музыкальное образование, но работают в совсем иной области. Маша занимается финансами. И это точно не от меня. Я настолько наивен, что меня может и ребенок обмануть.

– А за что вас любят женщины?
– Я им никогда не грубил. Пусть я и невысокого роста, но не жадный, не корыстный и добрый и умею сделать так, что девушки теряют бдительность.

– Пользуетесь их незащищенностью?
– Ни разу не злоупотребил!

- Какие женщины вам нравятся?

• Тип меняется с годами. Иногда смотришь и понимаешь, что вот с такой классной женщиной ты сейчас бы с удовольствием познакомился. А через год-другой посмотришь на такую же и не понимаешь, что в ней нашел. Можно, проведу неприличную аналогию? Это как еда. Рекламируют, например, осетрину на вертеле. Поведешься на рекламу, один раз попробуешь: не впечатлило. Думаешь, просто не распробовал. Второй раз — то же самое. На третий раз лично я уже не закажу осетрину на вертеле, лучше жареную. Вот и женщины: глаза видят одно, а на деле все оказывается иначе.

- Как вам кажется, штамп в паспорте — это приговор любви?

• Очень часто у нас люди начинают жить вместе только после свадьбы. И тогда они обнаруживают много чего неизвестного ранее друг в друге. Плюс к тому штамп, с юридической точки зрения, налагает на тебя ответственность. Когда вы начинаете строить совместную жизнь, вы накапливаете совместные ценности: дома, машины, квартиры, мебель. Это как в бизнесе — лучше дружба, основанная на бизнесе, чем бизнес, основанный на дружбе.

– Тогда поделитесь рецептом семейного долголетия! Все-таки вы уже почти 40 лет женаты на одной женщине!
– Может, я просто помнил слова Оскара Уайльда: "Каждая следующая жена бывает хуже предыдущей". А может оттого, что я часто ездил на гастроли и мы с женой часто расставались, мы вместе уже 37 лет. Смеюсь, конечно. Нет секрета. Просто все так сложилось. Главное — это чувства. И первое из них — доверие к человеку, с которым ты хочешь завести отношения. У нас с женой прекрасное взаимопонимание. Она знает, в какие минуты меня нельзя трогать, она никогда не спрашивает о том, о чем нельзя спрашивать. Мы друг друга понимаем по взгляду. У нас уже родственная любовь, общие дети, общие внуки. Какой дурак в моем возрасте ради увлечения будет рисковать и терять уже имеющееся?

– Какую музыку вы бы посвятили любви?
– Любовь — состояние, которое отнюдь не выражается в щенячьем визге. Разве только в ранней юности. Для меня любовь выразил Крейслер в замечательном произведении "Радость любви". Кстати, там есть и вторая часть "Муки любви". Я считаю, что для выражения высокого чувства нужно играть высокую музыку, классику. И без слов. Слова, даже если очень хорошие, все равно конкретны, а конкретно выразить свои чувства — значит, упростить их.

– Вам как музыканту ближе классика?
– Делить музыку на классику и попсу нельзя. Моя профессия подразумевает способность владения всеми жанрами. Я умею играть все, но не буду изображать тот жанр, который не знаю. Познакомиться с жанром — все равно что выучить язык. Когда иностранец говорит по-русски, у него очень маленький запас слов. Если надо сыграть джазовую пьесу, мне мало выучить, какая нота за какой следует. Надо сыграть так, чтобы джазовые музыканты признали во мне своего коллегу. Для этого надо много слушать. Для классики мне не надо учить язык, я же закончил аспирантуру при консерватории. Но далеко не все языки я знаю так хорошо.

– А какие языки вам надо учить?

– Есть такой вид аккомпаниаторства, как игра в оперном классе. Как правило, переложение для рояля сделано с максимальным сохранением партитуры, а опытный концертмейстер умеет пропускать какие-то ноты, чтобы сохранить целостность. Но для этого нужно раз 100 прослушать оперу. Я знаю "Травиату", "Кармен", "Пиковую даму", еще 3–4 оперы, чтоб так играть. А вот "Евгения Онегина" не знаю. Мне нужно сесть и послушать ее несколько раз. Если мне нужно сыграть только одну сцену, то я, конечно же, сыграю, но если бы меня пригласили концертмейстером в оперный театр, мне бы нужно было долго готовиться. Или, например, есть целый алгоритм, чтобы аккомпанировать балетным. Я его не знаю. Могу сыграть ровно, но попасть "под ногу" — настоящее мастерство.

– Более чем неожиданно слышать от вас о умении играть!
– Я каждый день сажусь и играю! Но дело даже и не в этом. Совершенствовать надо всегда свою душу. Надо учиться прощать мелкие ошибки своих друзей, особенно прощать невнимание детей. Душа обязана трудиться и день, и ночь. Тогда и ты сам возвысишься над собой.

– Вы абсолютно молодой человек. Читаю, кому вы аккомпанировали, понимаю — возраст у вас вполне солидный. В чем секрет вашей молодости?
– Да нет секрета. Когда много лет назад я работал в Театре Советской Армии, Зельдин был уже пожилым человеком. Сейчас я уже пожилой человек, а Зельдин все еще с успехом играет. И выглядит так же, как и 40 лет назад.